ВЕК НА ЩАВЕЛЕ

 
Позвонил мой земляк-краевед Валерий Семёнов: "Собираешься на юбилей Андреевки? Будут праздновать 225 лет селу". Лёгкость на подъём теперь, как говорится, оставляет желать. Поэтому попросил его запечатлеть свой отчий дом - уж очень хотелось увидеть, как там сейчас снаружи и внутри.
 
Само мероприятие оказалось ожидаемо рутинным и предсказуемым. Это сейчас тренд такой: патриотизм и духовные скрепы по разнарядке. Мол, там у них, на ТВ, парады и салюты, праздники и юбилеи без конца, а чем мы хуже? Стенд с фотографиями бывших земляков. Приветственные речи и адреса глав администраций  соседних сёл (а почти все они оказались женщинами за 30, ибо с непьющими мужиками как и везде - напряжёнка), худсамодеятельность на закуску.
 
То, что увидели земляки своими глазами на малой родине, радовало мало. Здание нашей образцовой школы с её параллельными классами окончательно обрушилось, а в новом с трудом набирают один класс за счёт соседних сёл. Больничка, одна на всю округу, тоже дышит на ладан, её собираются закрывать. Большой квадратный парк с танцплощадкой и тенистыми аллеями по периметру, наш очаг романтической любви и вздохов, поредел, усох и зачах. Каким он был тогда, можно ещё представить по этой фотографии с первомайской демонстрацией. Только в центре его, где раньше красовалась скульптура Сталина, а потом пирамида с жестяной звездой в память погибших на войне односельчан, теперь уже возвышается крест, что делает парк ещё более похожим на заброшенное кладбище. Надо отдать должное главе андреевской сельской администрации, назвавшей в своей юбилейной речи восстановление ограды парка приоритетной задачей. Это в Москве каждый год меняют асфальт и, что уж совсем непонятно, бордюрные камни, готовые стоять хоть тысячу лет. Деньги отпущены - надо осваивать. А при её-то бюджете и загородка - неподъёмная трата.
 
Наша российская глубинка неизлечимо больна и саморазрушается. Погибающий сад - ещё не самое страшное. Потихоньку загибается и всё село. Улицы, где постоянно сновали туда-сюда машины, конные повозки, велосипеды с мотоциклами и орущая детвора, ныне пустынны, поросли бурьяном по пояс, оставив только тропинку посредине. Да и на улицу это уже мало похоже. Отдельно стоящие дома перемежаются холмами руин от былых построек. Появились, правда, несколько добротных каменных домов, но чувствуют ли себя комфортно их жильцы, наблюдая в окне окружающую хиросиму?
 
Все, кто отважился на этот камбэк в мир своего детства много лет спустя, сходятся в одном: увиденное там шокирует. И эти впечатления не выразить лучше, чем сделал когда-то В.С.Высоцкий:
 
  "А в ответ мне: "Видать был ты долго в пути
И людей позабыл, мы всегда так живем.
Тpаву кушаем, век на щавеле
Скисли душами, опрыщавели.
Да еще вином много тешились
разоряли дом, дрались, вешались."

("Старый дом", 1974)
 
Вот точно так же был потрясён и я, увидев, как выглядит ныне мой отчий дом. Sweet, sweet home - милый, милый дом, как любят говорить англосаксы по ту и другую сторону океана. Для сравнения выложил из архива старые ч/б фотографии того же самого дома и летней кухни справа от него. Если вы мудры и наблюдательны, то, сравнив эти две подборки, сами всё поймёте.











 
Это - Саша, нынешний хозяин нашего отчего дома. Ему нет ещё и шестидесяти. Учился когда-то в одном классе с моей младшей сестрёнкой Ларисой и вроде бы даже оказывал там ей знаки внимания. Хозяйку дома не застали. А жаль. Очень хотелось бы посмотреть на эту спутницу жизни, при которой за 25 лет разрушилось, погибло, сровнялось с землей и заросло бурьяном всё вокруг, что было во дворе: летняя кухня, дворовые постройки и сараи, погреб с ледником, колодец, яблони, смородина и облепиха. Нет ни ворот, ни заборов, окна веранды поменяли стёкла на листы фанеры, расслоившиеся от дождя. Только чудом уцелевшая калитка сиротливо прислонёна к косяку. А ведь раньше этот двор был твёрдым и ровным как казарменный плац, утоптанный сотнями солдат. Теперь же, похоже, здесь не ступают даже лапки кошек и кур.
 
Этот случайный блик на веке Саши впечатляет до мурашек, символизируя тот свет в конце туннеля, что постоянно мерещится многострадальному народу России все эти прошедшие сто лет, заставляя отказываться от самого необходимого и принося немыслимые жертвы ради мифического светлого будущего. Вот уж, действительно, век на щавеле. А свет представляется всё более недостижимым, жертвы - напрасными. В этих социальных экспериментах и постоянной борьбе мы почти уже уничтожили самих себя.
 
Те, кто успел покататься по Европе, не могли не видеть, что каждый, даже самый дальний, клочок земли там имеет хозяина, а потому буквально вылизан и доведён до эстетического совершенства. Только у нас, на наших необъятных просторах, стихийные свалки и мусорные кучи после пикников кругом, разруха и запустение, гниль и тлен. Перманентная деградация территории, человеческих отношений, морали и душ...       
 
Сейчас потерпите -  небольшой урок занимательной географии для тех, кто не числил её в своих любимых школьных предметов. Площадь Китая вдвое меньше нашей, однако проживают там полтора миллиарда человек, китайцев то-есть в 11 раз больше, чем россиян. Индия втрое меньше Китая, однако догнала Китай по числу населения и уже начинает перегонять. В Японии проживает народа примерно столько же, как и у нас. Но площадь суши меньше нашей в 45 (сорок пять!) раз, да и та каждый год уменьшается, на 1 см погружаясь в океан. Угадайте с трёх раз, куда эти "все люди - братья" начнут расселяться уже в этом веке? Фантастично? Не верите? А поговорите-ка лучше с нашими согражданами, живущими в приграничных с Китаем областях. О, вы узнаете много интересного. Как говаривал Горбачёв, процесс уже пошёл.
 
Глобализация неотвратима. Нельзя надеяться на историческую перспективу, оставаясь этакой "собакой на сене" (сам не гам и вам не дам). Или "Верхней Вольтой с ракетами", которых никто уже не боится, кроме тех, кому выпало жить рядом с космодромом или оружейными складами. Весь мир пугает только непредсказуемость наших руководителей, сумевших поссориться со всем миром. Вы сможете назвать хоть одну страну, которую, положа руку на сердце, считаете нашим другом? Вот то-то. Зато для перечисления заведомых врагов наших не хватит пальцев на руках. Пора уже осознать, что мы живём в другую эпоху, когда всё решает не количество ядерных боеголовок, а экономический потенциал. Никто не решится запустить процесс ядерного самоуничтожения. Тем более, когда их родные и близкие учатся и охраняют особняки "по ту сторону фронта".
 
Хрущёв всё хотел догнать и перегнать Америку. Не получилось. Зато это сделал Китай, став самой мощной экономической державой мира. Мы же всё это время только тем и занимались, что бездарно профукивали и рассовывали по бездонным карманам текущие рекой в страну газовые и нефтяные доллары. И продолжали посмеиваться над китайцами, уничтожающими мух и воробьёв. Но хорошо смеётся тот, кто смеётся последним. Вот теперь мы, наконец, обрели свою национальную идею: потеснить с восьмого места крупнейших экономик мира Португалию. Неудобно же. Пригласили нас в элитную восьмёрку, решающую судьбы мира, а место то - того. Небольшая справка для тех, кто не держит географический атлас в памяти. Почти весь Пиренейский полуостров занимает Испания. И только в её подбрюшье  сбоку-припёку притулилась эта самая Португалия, площадью поменьше Кубы. Да и население её всего-то десять с чем-то миллионов, меньше даже, чем в одной Москве.
 
Тут, как говорится, ни убавить, ни прибавить. Ну если только ещё одну цитату из Высоцкого?
 
 "В куски
Разлетелася корона,
Нет державы, нету трона, -
Жизнь, Россия и законы -
Все к чертям!
И мы -
Словно загнанные в норы,
Словно пойманные воры, -
Только - кровь одна с позором
Пополам.
И нам
Ни черта не разобраться,
С кем порвать и с кем остаться,
Кто за нас, кого бояться,
Где пути, куда податься, -
Не понять!
Где дух? Где честь? Где стыд?!
Где свои, а где чужие,
Как до этого дожили,
Неужели на Россию
Нам плевать?!"

("В куски...", 1965)

БЛОКАДА СТАЛИНГРАДА

 

Про блокаду Ленинграда вроде бы знают все. А для тех, кто не в курсе, - немного конкретики. Город был в кольце вражеских войск с 8 сентября 1941 года по 27 января 1944 года, 872 дня. Можно ли было прийти на помощь умирающим от голода жителям пораньше? Или хотя бы предпринять такую попытку? Безусловно. В любой другой стране так бы и сделали. Но не у нас, где сохранение людских ресурсов никогда не являлось приоритетом разработки стратегических планов. На Нюрнбергском процессе вину за смерть 632 тысяч ленинградцев (именно это число озвучил наш представитель) возложили на главарей фашизма. 
 
Но в анналах истории под семью замками спрятана и другая блокада, сталинградская, совершенно неизвестная народу. Продолжалась она 164 дня, с 23 августа 1942 года до 2 февраля 1943 года. После провала наступления под Харьковом наши войска стремительно откатывались к Дону и Волге. И, опережая их, к Сталинграду стекались толпы беженцев, численность которых достигала уже сотен тысяч. Всё полумиллионное население города оставалось на рабочих местах, и тракторный завод выпускал танки до последней минуты, пока не был разбомблён. Переправиться  через Волгу на военных плавсредствах удалось только важным и нужным людям, а все жители и беженцы оказались во вражеском кольце. И не выжил из них практически никто. Записные историки взвиваются при слове "блокада": мол, кольцо вдоль Волги не было замкнуто, а бои шли в самом городе. Сказали бы они это тем людям, что были отданы на заклание. Им ленинградская блокада показалась бы раем. Там, хоть и скудно, но подкармливали, можно было согреться, сжигая книги и мебель. А тут... Кто уцелел после массированных бомбёжек, как эта бабулька с немецкого кадра, умерли без воды и пищи. Те же, кто умудрился дожить до холодов, и прибился потом к бойцам, деля с ними в тёмных и грязных подвалах скудный армейский паёк, обмораживались и умирали на тех же битых кирпичах. Да и сами солдаты гибли как мухи. Живой конвейер смерти работал без перебоев, доставляя каждую ночь новую живую силу и боеприпасы. Нужно было любой ценой сохранить плацдарм на правом берегу.
 
Если верить цифрам военных историков, приведённым в Википедии, наши потери за эти 164 дня составили 1 129 619 чел (их них 478 741 - невозвратные). Потери вермахта составили 800 000 чел. Это, надо понимать, всё - военные потери. А где же наши штатские сограждане? Блокадники Ленинграда - у всех на слуху. И благодарных потомков, заявляющих о себе, у них ничуть не меньше, чем у "дошедших до Берлина". А у такого же количества погибших в сталинградской блокаде и родственников даже не находится. Ведь не потому же только, что они не оставили после себя потомства? Даже в официальной статистике им места не нашлось. Быть были, но куда-то исчезли. Испарились. Они - никто, и звать - никак. Этой зимой с большой помпой отмечалось 70-летие победы под Сталинградом. Опять на всех каналах - Сталин, Жуков, Чуйков. Даже город на неделю переименовали. О шестистах тысячах жителей, жизни положивших на алтарь победы, опять - ни единого слова. Не потому ли, что в стратегических планах всех наших нечасто сменяющихся руководителей люди - не более чем биомасса, планктон, расходный материал?
 
Всем известно выражение "пиррова победа". В смысле: достигнутая такой непомерно дорогой ценой, что уже сродни поражению. Для тех, кто прогуливал в школе, напомню. В 279 г. до н.э. военачальник Великой Греции Пирр в битве при Аускуле разбил войска римлян, но потерял при этом половину своих воинов - 3500 чел. И, огорчённый, сокрушался: "Ещё одна такая победа, и мы погибли". Несмотря на то даже, что римляне потеряли убитыми 6000 чел.
 
Россия - страна с непредсказуемой историей. Поэтому истинное число наших потерь в Великой войне послушным историкам пришлось 70 лет выдавливать из сейфов верховных главнокомандующих по капле, как Чехов выдавливал из себя раба. Сначала было 20, потом 30, и вот теперь, наконец, объявили 36 млн чел. Германия же, воюя на два фронта и на два года дольше, потеряла семь. То-есть на каждого убитого фашиста приходится пять наших сограждан. И мы ещё осуждаем Пирра за то, что он ковыряет в носу? И, вместо того, чтобы скорбеть о миллионах погибших в этой войне, каждый год заходимся в экстазе от величия нашей победы, потрясая георгиевскими лентами, никакого отношения к этой войне не имеющими. И сотрясаем лязгом гусениц танков кремлёвское кладбище на самой красной из всех площадей, где эти самые великие и гениальные, по нашему мнению, полководцы похоронены.    
 
Блокада Сталинграда продолжается. Только теперь уже информационная. Посмотрите ещё раз на эти снимки. Никто из этих бегущих женщин и детей не убежал. И они взывают к нашей памяти из своего небытия. Нелишне помнить: народ, впавший в беспамятство, не имеет будущего. 

       

ПАТЕФОН

Граммофоны, предшественники патефона - этакие монстры с огромной раковиной-трубой, появились в России ещё при самодержавии, но и тогда их можно было увидеть лишь в домах с прислугой. Предметом обихода у нас грампластинки стали лишь в тридцатые годы, когда в Союзе одновременно стали выпускать и патефоны, названные так по имени французских изобретателей братьев Пате. 

Ответственным квартиросъёмщикам и владельцам дачных участков и загородных домов сегодняшнего дня невозможно представить себе тяжкий быт и нищету горожан (а уж сельчан - тем более) той сталинской поры. В тесной коммунальной комнатушке  все вместе собирались только по большой нужде. Как, например, отходя ко сну. Но и ночуя всем разместиться удавалось, лишь если кто-то из детей располагался на обеденном столе, а другой ребёнок - на полу под ним. Вся основная жизнь поэтому проходила во дворах. Там у каждой семьи был небольшой сарайчик, где хранились дрова и прочие нужные вещи, не помещавшиеся в комнате. 

Предметов всеобщей зависти и вожделения тогда было два: велосипед и патефон. Их счастливые обладатели мгновенно становились знаменитыми, считались богатеями, их знали все окрестные дворы. Да что говорить, если даже простую белую сорочку под пиджак мог позволить себе не каждый глава семьи. Большинство обходилось джентльменским набором для торжественных выходов: такой свисающий с шеи слюнявчик с воротником плюс пара манжет от рукавов, скреплявшаяся запонками на запястьях, а всё вместе создавало иллюзию присутствия сорочки под пиджачком. Обладатели же патефонов большее удовольствие получали всё-таки не от прослушивания пластинок, а от сознания своей востребованности и исключительности. Выставляли аппарат на подоконник, звук он издавал нехилый - тут же сбегалась молодёжь со всей округи и начинала танцевать. 

Это длинное вступление необходимо для того, чтобы современный читатель смог понять дальнейшее. Начало войны в 1941 году немедленно аукнулось и на Дальнем Востоке, где в то время служил мой отец, лётчик-истребитель. Ожидалось, что Япония тоже начнёт боевые действия. Поэтому командование приказало лётному составу немедленно эвакуировать свои семьи к родственникам в глубокий тыл. На сборы дали 24 часа. Пассажирские поезда уже не ходили, поэтому добираться надо было на попутных воинских составах. Со многими пересадками, каждый раз взывая к милости начальника эшелона. А путь предстоял неблизкий: Владивосток - Бузулук, что уже в Поволжье. Заведомая авантюра. Лишь по счастливой случайности оказавшаяся удачной. Надо только представить, что пришлось выдержать маме за семьдесят дней пути с тремя мал-мала меньше детьми и минимумом вещей в руках. Всё сказанное выше поможет вам понять, ПОЧЕМУ в этом минимуме ручной клади оказались патефон и тяжеленная упаковка пластинок. А вот КАК ей это это удалось, мне и самому непонятно до сих пор. 

Появление в родном селе Гаршино патефона произвело небывалый фурор. Женщины, проводившие мужей на фронт, и девчата, оставшиеся без женихов, сбегались поглазеть на это чудо техники и послушать неведомую музыку. Ведь ни радио, ни даже электричества тогда  ещё не было. Почётная миссия крутить заводную ручку, ставить выбранную пластинку и менять иголки, когда звук начинал хрипеть, поручалось мне. Читать в 4 года ещё не умел, но безошибочно распознавал по внешнему виду наклеек, что записано на каждой стороне. До сих пор каждая из тех песен ассоциирована в памяти с цветом этих самых лэйблов, а их памятный цвет и поныне будоражит душу, почти так же, как запахи, отпечатавшиеся в сознании с первого раза и навсегда.
   
Пластинки же были самые разные: от патриотических (про Сталина и Ворошилова) до юморных, народные, плясовые и танцевальные, и все дежурные хиты вроде "Рио-Риты", конечно тоже. Ну и, как же без них, два авторитета тех лет - Утёсов и Шульженко, своего рода Кобзон и Пугачёва предвоенной поры. Чему удивляться, если их пластинки есть даже в описи имущества, оставшегося после смерти Сталина на его Ближней даче. Кстати, там же значится и электрическая радиола, подаренная Черчиллем. Но нет свидетельств, что он ею когда-либо воспользовался. Предпочитал по старинке сам крутить ручку патефона и менять пластинки во время ночных посиделок с приближёнными соратниками.

Долгое время в СССР патефон был непременным атрибутом пикничков, коллективных выездов на природу и даже на пляж. Эта традиция пресеклась лишь на рубеже 50х - 60х годов.  
  





























Надо сказать, что самой большой популярностью у односельчан пользовалась именно Шульженко, чью единственную песню в коллекции грампластинок желали послушать прежде всего. А эта вещица с нетривиальным названием "Роман с квасом" достойна отдельного разговора. Мы всё ругаем сейчас нашу попсу. Но попса бессмертна и была востребована всегда. И даже в те суровые предвоенные времена тоже. Как интересно всё-таки устроена наша память: самые жизненно важные знания и факты со временем забываются, а всякая ерунда, услышанная в детском возрасте, застревает в мозгу на всю жизнь. Вот и эта песня - в памяти, вся до единого слова:

                 
          Роман с квасом

Она в киоске торговала
холодным квасом и ситро
и, наливая, увидала: 
стоит парнишка молодой.

Он, очарованный всецело,
глаз не сводил с ее лица,
и сердце в нём кенаркой пело,
и пить хотелось без конца.

И он стоял и повторял:
"Какой у вас чудесный квас",
а про себя твердил хитро:
"Вы лучше кваса и ситро!"

Она была стройна, красива,
дышал парнишка, как вулкан,
и, чтоб смущенье скрыть, просил он:
"Налейте мне еще стакан!"

Любовь сильнее всех капканов,
любое сердце в плен берет - 
он ровно двадцать пять стаканов
перекачал себе в живот.

И он стоял и повторял:
"Какой у вас чудесный квас",
а про себя твердил хитро:
"Вы лучше кваса и ситро!"  

В тревоге смотрит продавщица - 
полдня влюблённый парень пьёт. 
А если вдруг беда случится -
от кваса парня разорвёт? 

Вода ему грозила явно,
но как избавиться от бед?
Она киоск закрыла ставней
и заявила: "Кваса нет!"

А он стоял, и повторял:
"Какой у вас чудесный квас",
а про себя твердил хитро:
"Вы лучше кваса и ситро!" 


Как видите, тогдашнее песенное стихотворчество - под стать нынешним корифеям шансона. Чего стоит только вот эта строка "и сердце в нём кенаркой пело"! Так автор, надо полагать, называет вторую половину кенара. Поэту не только слово "канарейка" неведомо, он не знает даже, что у всех птиц способны петь лишь мужские особи.
Как ни старался найти в интернете эту запись Шульженко - всё впустую. Нашёл только вариант, напетый её мужем и коллегой по джаз-ансамблю Владимиром Коралли. Желающие могут послушать этот "джазовый" шедевр в Моём мире - справа, в рубрике "Моя музыка" (четвёртая вещь). Поженились они в 1930 году, а в 1932 году родили сына  Игоря Кемпера (это настоящая фамилия папы). После 20 лет брака молодые разошлись, устав друг от друга, но продолжали поддерживать дружеские отношения. По словам сына, отец регулярно наведывался к ним в гости. Начиналось всё хорошо: поцелуи, букеты, конфеты, а завершалось тоже традиционно: взаимными претензиями и криками на повышенных тонах. 

В отличие от обаяшки-мужа, Клавдия не была красивой, но (волшебная сила искусства!) дефицита поклонников никогда не испытывала. Один из таких инкогнито  много лет подряд каждые 8 марта и дни рождения интриговал её шикарными букетами с записочками, подписанными  лишь инициалами "Г.Е.". После развода Шульженко с Коралли он нарисовался в яви, оказавшись кинооператором Георгием Епифановым, Ещё во время войны их пути пересеклись на концерте фронтовой бригады. С началом войны Клавдия начала выступать перед бойцами в гимнастёрке, но солдаты роптали: "Мы уже эту форму видеть не можем. Хочется смотреть на нормальных женщин". Певица прислушалась и стала выходить в концертных платьях. Может, и это тоже послужило начальным импульсом любви с первого взгляда к женщине, бывшей на 12 лет старше его. И эта любовь, как в кино, увенчалась спустя годы гражданским браком, в котором они жили потом долго и счастливо. 

Клавдия Ивановна Шульженко (1906 - 1984) родилась в один год не только с Коралли, но и с Л.И.Брежневым, значит, и старились они одновременно. Молодая публика уже не испытывала пиетета ни к дряхлеющему генсеку, ни к певице чужого для них формата, вышучивая этих двух реликтов ушедшей эпохи. Брежнев, как и все наши правители, бесконечно пиарился на победной войне, а подобострастное ТВ где надо и не надо услужливо ставило в эфир её "Синий платочек" и "Давай закурим", что вызывало ещё больший ажиотаж молодых. Но сцена - наркотик, и Шульженко не могла распрощаться с ней. Вот и сейчас Кобзон с Пугачёвой всё только заявляют и заявляют об уходе. Да и что ей оставалось делать? Капиталов, в отличие от нынешних, она не нажила, даже была вынуждена на финише распродать все свои драгоценности. 

Похоронена она, тем не менее, на Ново-Девичьем кладбище. И рядом - прах Владимира Коралли, скончавшегося в 1996 году. И Игорь, их сын, не стал, как это сейчас принято, тоже знаменитым певцом, а, получив диплом инженера в Институте нефти им.Губкина, оттрубил до пенсии на производстве. Другие времена, другие нравы...